Медведи и кит резвятся в Тихом океане

Рыбаки в Тихом океане приняли тушу мертвого кита за корабль пришельцев

«Неопознанный дрейфующий объект».

Во время плавания в Тихом океане два рыбака нашли необычный круглый объект и подумали, что это огромный воздушный шар или даже корабль пришельцев. Впрочем, когда рыбаки подплыли поближе, они поняли, что перед ними – мертвый кит, тело которого раздулось.

Пара далеко не лучших минут в жизни ожидала двух рыбаков в Тихом океане.

По словам одного из очевидцев этих событий, завидев вдалеке непонятный объект, который мерно покачивался на волнах, команда судна не на шутку перепугалась. Рыбаки приняли тушу мертвого кита за корабль пришельцев. Подойдя на лодке немного ближе, рыбаки поняли свою ошибку.

«Мы поняли, что это мертвый кит, когда почувствовали запах», — написал Марк.

Сфотографировав находку, мужчины отправились домой, а о случившемся Марк Уоткинс (Mark Watkins) рассказал на своей странице в Фейсбуке, разместив фотографию.

Уоткинс и его отец плавали в 50 км от Банбери (Австралия). Они обнаружили огромный шар, плавающий на поверхности. Подплыв ближе, они рассмотрели раздувшуюся тушу мертвого кита. Его тело вздулось из-за газа, который выделяют животные после смерти. Когда рыбаки уплывали, акулы уже прокусили толстую кожу кита и газ выходил наружу.

Снимок заинтересовал ихтиолога и специалиста по китам Эндрю Девида Тайлера.

Ученый утверждает, что раздувшиеся трупы этих млекопитающих способны принести огромный вред микрофлоре океана. При неминуемом взрыве происходит выброс большого количества микроорганизмов, бактерий и токсичных соединений. Вид кита официально не определен.

«Запах разлагающего кита – самый ужасный запах в мире», — пояснил профессор.

Когда акулы не могут проткнуть кожу этого животного, трупы китов дрейфуют по морю, пока сами не опустятся на дно. Известно, что разложение трупа кита может занимать до 30 лет.

Подписывайтесь на Квибл в Viber и Telegram, чтобы быть в курсе самых интересных событий.

Медведи и кит резвятся в Тихом океане

• ЖАНРЫ
• АВТОРЫ
• КНИГИ 588 112
• СЕРИИ
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 545 699

Пределы Вселенной Германа Мелвилла

В литературной истории Соединенных Штатов творчество Германа Мелвилла – явление выдающееся и своеобразное. Писатель давно уже причислен к классикам американской словесности, а его замечательное творение «Моби Дик, или Белый Кит» с полным основанием считается одним из шедевров мировой литературы. Жизнь Мелвилла, его сочинения, переписка, дневники досконально изучены. Существуют десятки биографий и монографий, сотни статей и публикаций, тематические сборники и коллективные труды, посвященные различным аспектам творчества писателя. И все же Мелвилл как личность и как художник, прижизненная и посмертная судьба его книг продолжают оставаться загадкой, до конца не разгаданной и не объясненной.

Жизнь и творчество Мелвилла полны парадоксов, противоречий и труднообъяснимых странностей. Так, например, у него не было сколько-нибудь серьезного формального образования. Он никогда не обучался в университете. Да что там университет! Суровая жизненная необходимость вынудила его бросить школу в возрасте двенадцати лет. Вместе с тем книги Мелвилла говорят нам, что он был одним из образованнейших людей своего времени. Глубокие прозрения в сферах гносеологии, социологии, психологии, экономики, с которыми читатель сталкивается в его произведениях, предполагают не только наличие острой интуиции, но также и солидный запас научных знаний. Где, когда, каким образом он их приобретал? Можно только предполагать, что писатель обладал удивительной способностью к концентрации внимания, позволявшей ему в короткое время осваивать огромное количество информации и критически ее осмысливать.

Или возьмем, скажем, характер жанровой эволюции творчества Мелвилла. Мы уже привыкли к более или менее традиционной картине: молодой литератор начинает со стихотворных опытов, затем пробует себя в кратких прозаических жанрах, потом переходит к повестям и, наконец, достигнув зрелости, берется за создание крупных полотен. У Мелвилла все было наоборот: он начал с повестей и романов, затем взялся за сочинение рассказов и закончил свой творческий путь как поэт.

В творческой биографии Мелвилла не было ученического периода. Он не пробивался в литературу, он «ворвался» в нее, и первая же его книга – «Тайпи» – принесла ему широкую известность в Америке, а затем в Англии, Франции и Германии. В дальнейшем мастерство его возрастало, содержание книг становилось более глубоким, а популярность необъяснимым образом падала. К началу шестидесятых годов Мелвилл был «намертво» забыт современниками. В семидесятые годы один английский почитатель его таланта пытался разыскать Мелвилла в Нью-Йорке, но безуспешно. На все расспросы он получал равнодушный ответ: «Да, был такой писатель. Что с ним теперь – неизвестно. Кажется, умер». А Мелвилл жил тем временем в том же Нью-Йорке и служил досмотрщиком грузов в таможне. Вот и еще один загадочный феномен, который можно назвать «молчанием Мелвилла». В самом деле, писатель «замолчал» в расцвете сил и таланта (ему не было еще сорока лет) и молчал три десятилетия. Единственное исключение составляют два сборника стихотворений и поэма, опубликованные мизерным тиражом за счет автора и совершенно не замеченные критикой.

Столь же неординарной была и посмертная судьба творческого наследия Мелвилла. До 1919 года его как бы не существовало. О писателе забыли столь прочно, что когда он действительно умер, то в кратком некрологе не сумели даже правильно воспроизвести его имя. В 1919 году исполнилось сто лет со дня рождения писателя. По этому поводу не было ни торжественных собраний, ни юбилейных статей. О славной дате вспомнил лишь один человек – Рэймонд Уивер, именно тогда приступивший к сочинению первой биографии Мелвилла. Книга вышла спустя два года и называлась «Герман Мелвилл, моряк и мистик». Усилия Уивера поддержал известный английский писатель Д. Г. Лоуренс, чья популярность в Америке в эти годы была огромна. Он написал две статьи о Мелвилле и включил их в свой сборник психоаналитических статей «Этюды о классической американской литературе» (1923).

Америка вспомнила Мелвилла. Да как вспомнила! Книги писателя начали переиздаваться массовыми тиражами, из архивов были извлечены неопубликованные рукописи, по мотивам сочинений Мелвилла снимали кинофильмы и ставили спектакли (в том числе и оперные), художники вдохновлялись образами Мелвилла, и Рокуэлл Кент создал серию блистательных графических листов на темы «Белого Кита».

Естественно, что мелвилловский «бум» распространился и на литературоведение. За дело взялись историки литературы, биографы, критики и даже люди, далекие от литературы (историки, психологи, социологи). Тонкий ручеек мелвилловедения превратился в бурный поток. Сегодня этот поток несколько поутих, но далеко еще не иссяк. Последний сенсационный всплеск случился в 1983 году, когда в заброшенном амбаре в северной части штата Нью-Йорк были случайно обнаружены два чемодана и деревянный сундук с рукописями Мелвилла и письмами членов его семьи. Сто пятьдесят мелвилловедов заняты теперь изучением новых материалов, имея в виду внести необходимые коррективы в жизнеописания Мелвилла.

Заметим, однако, что «возрождение» Мелвилла имеет лишь отдаленную связь с его столетним юбилеем. Истоки его следует искать в том общем умонастроении, которое характеризовало духовную жизнь Америки конца десятых – начала двадцатых годов XX века. Общий ход социально-исторического развития США на рубеже веков и особенно первая империалистическая война породили в сознании многих американцев сомнение и даже протест против буржуазно-прагматических ценностей, идеалов, критериев, коими страна руководствовалась на протяжении полуторавековой своей истории. Этот протест реализовался на многих уровнях (социальном, политическом, идеологическом), в том числе и на литературном. Он был заложен в качестве идейно-философского основания в творчестве О’Нила, Фицджеральда, Хемингуэя, Андерсона, Фолкнера, Вулфа – писателей, которых традиционно относят к так называемому потерянному поколению, но которых правильнее было бы именовать поколением протестующим. Именно тогда Америка вспомнила о романтических бунтарях, утверждавших величайшую ценность человеческой личности и протестовавших против всего, что эту личность подавляет, угнетает, перекраивает по меркам буржуазной нравственности. Американцы вновь открыли для себя творчество По, Готорна, Дикинсон, а заодно и позабытого Мелвилла.

Сегодня уже никому не придет в голову усомниться в праве Мелвилла расположиться на литературном Олимпе США, и в Пантеоне американских писателей, сооружаемом в Нью-Йорке, ему отведено почетное место рядом с Ирвингом, Купером, По, Готорном и Уитменом. Он читаем и почитаем. Завидная судьба, великая слава, о которой писатель не мог и помыслить при жизни![1]

Герман Мелвилл родился 1 августа 1819 года в Нью-Йорке в семье коммерсанта средней руки, занимавшегося импортно-экспортными операциями. Семья была многодетной (четыре сына и четыре дочери) и на первый взгляд вполне благополучной. Сегодня, когда мы знаем, сколь тесно личная и творческая судьба Мелвилла переплелась с историческими судьбами его родины, самый факт его рождения в 1819 году представляется знаменательным. Именно в этом году молодая, наивная, исполненная патриотического оптимизма и веры в «божественное предназначение» заокеанская республика пережила трагическое потрясение: в стране разразился экономический кризис. Самодовольному убеждению американцев, что в Америке «все не так, как у них там, в Европе», был нанесен первый ощутимый удар. Впрочем, не всем было дано прочесть огненные письмена на стене. Отец Мелвилла оказался среди тех, кто не внял предупреждению и был жестоко наказан. Дела его торговой фирмы пришли в полный упадок, и в конце концов ему пришлось ликвидировать свое предприятие, продать дом в Нью-Йорке и перебраться в Олбани. Не выдержав нервного потрясения, он потерял рассудок и вскоре умер. Семейство Мелвиллов впало в «благородную нищету». Мать с дочерьми переехала в деревушку Лансинбург, где кое-как сводила концы с концами, а сыновья разбрелись по свету.

Настоящая статья содержит лишь общий очерк жизни и творчества Мелвилла. Читатель, заинтересующийся судьбой писателя, творческой историей его книг в соотнесении с общим развитием литературной жизни США середины XIX века, может почерпнуть более подробную информацию в специальной монографии: Ковалев Ю. Герман Мелвилл и американский романтизм. Л., 1972.

Муж и жена 117 дней выживали на плоту в океане. Им пели киты и помогали черепахи

4 марта 1973 года Мэрилин и Морис проснулись до рассвета. Их яхта шла мимо судна, освещавшего море мощным прожектором. На палубе столпились матросы и следили за рыскающим по волнам лучом. «Что им нужно?» — спросила Мэрилин. «Рыбаки, наверное, — предположил Морис. — До суши не так далеко».

Когда корабль остался позади, яхта содрогнулась от мощного удара. «Мы переглянулись, и я бросилась наружу, — писала потом Мэрилин. — Cо стороны кормы из кокпита был виден громадный кашалот. Возле него темно-синее море стало красным». На теле животного зияла огромная рана, из которой хлестала кровь. Кит умирал и скоро ушел под воду.

Они не сразу заметили полуметровую пробоину, которая появилась под ватерлинией после столкновения с китом. Через нее в трюм медленно, но верно поступала вода. Мэрилин бросилась к помпе, а Морис попытался заткнуть дыру запасным парусом, подушками и другими вещами. Все тщетно — вода продолжала прибывать.

Через 50 минут после столкновения с кашалотом супруги перебрались на спасательный плот. Яхта, с которой было связано столько планов и надежд, гибла у них на глазах. «Те рыбаки утром были китобоями, — мрачно произнес Морис, когда под водой скрылся кончик мачты. — Наша яхта кашалоту не повредила бы. Он был уже ранен. И напал потому, что принял нас за них»

Плавание было идеей Мэрилин. В 1966 году, через четыре года после свадьбы, она предложила Морису продать дом, купить яхту и поселиться на ней. Поначалу это казалось ему безумием. Супруги жили в Англии, и их профессии никак не были связаны с морем: Морис был наборщиком в типографии, а Мэрилин работала в налоговой службе. Но ее энтузиазм оказался заразителен, и в итоге он согласился.

Через два года они стали обладателями небольшой яхты, которую окрестили Auralyn. В течение следующих четырех лет почти весь заработок уходил на подготовку к путешествию. Супруги решили, что поплывут в Новую Зеландию, чтобы начать там новую жизнь.

В июне 1972 года Auralyn покинула порт на юге Великобритании и взяла курс на запад. Морису к тому времени исполнилось 40 лет, Мэрилин был 31 год. Они вышли из Ла-Манша, прошли Кельтское море, побывали в Испании и Португалии, заглянули на Мадейру и на Канарские острова. В каждом порту Мэрилин отправляла открытку матери, которая осталась в Англии.

Им понадобилось девять месяцев, чтобы пересечь Атлантический океан и достичь Северной Америки. После нескольких остановок на Карибских островах они добрались до Панамы. Оттуда Мэрилин отправила последнюю открытку на родину. Затем Auralyn прошла по Панамском каналу и оказалась в Тихом океане.

Катастрофа произошла через семь дней. Яхта столкнулась с умирающим кашалотом, пошла на дно, и у супругов остался только крохотный плот. «Все пропало — наши мечты, наше большое приключение, — писал Морис. — Жизнь будто остановилась. Ничто не казалось важным»Мэрилин спасла с тонущей яхты маленькую плитку, коробок спичек, карту, секстант, компас, резину и клей, несколько ножей, пластиковые кружки, пару ведер, фонарик, ножницы, бинокль и шесть сигнальных шашек. Кроме того, на плот перенесли почти 40 литров пресной воды и запас консервов, которого могло хватить на несколько недель.

Плот был накрыт тентом, но лежать под ним мог только один человек, другому просто не хватало места. К счастью, Морис успел накачать надувную лодку, которую захватили в плавание на всякий случай. Ее привязали к плоту веревкой.

Кораблекрушение произошло в районе активного судоходства, поэтому Морис и Мэрилин не сомневались, что их быстро спасут. Они коротали время за игрой в самодельные карты и домино. Морис читал гранки «Техники безопасности и выживания в море» — последней книги, которую он набрал в типографии. Мэрилин вела дневник, рисовала кошек и платья, а на одной странице начертила план новой яхты. Они решили, что купят ее после возвращения и поплывут в Патагонию.

Через восемь дней Мэрилин и Морис увидели первый корабль. Они кричали, махали руками и потратили все сигнальные шашки, но он не остановился. Через несколько дней на горизонте появилось другое судно. Чтобы привлечь внимание его команды, пришлось поджечь лишнюю одежду, но их не заметили и на этот раз. «Несмотря на все наши сигналы, корабли не хотят нас видеть, — написала в дневнике Мэрилин. — Поэтому мы не хотим видеть их».

Через месяц Морис стал терять надежду на спасение. Ему казалось, что теперь они будут плыть вечно и никогда не увидят ничего, кроме волн и неба. Мэрилин верила в судьбу и убеждала его, что им не суждено умереть в море, раз они протянули так долго. Морис ни во что не верил и держался только благодаря жене.

Плот дрейфовал к северо-западу от Галапагосов, но ветер и течение уносили его прочь. Мэрилин и Морис решили грести на юг, в сторону островов, до которых оставалось почти 500 километров. Они дежурили круглые сутки, время от времени сменяя друг друга. На третий день Морис измерил координаты при помощи секстанта и обнаружил, что плот не сдвинулся с места. Их усилий хватило лишь на то, чтобы замедлить дрейф.

Через несколько дней супруги оказались в местах, которые редко посещают люди. К их удивлению, океан кишел живностью. Плот окружали сотни рыб всех цветов радуги, мимо проплывали стайки дельфинов, иногда появлялись акулы и косатки. Кто-то прятался под плотом от солнца и хищников, другие объедали ракушки, которыми обросло его дно, третьих привлекло скопление рыб. К плоту то и дело подплывали большие галапагосские черепахи, а в небе кружили олуши и фрегаты

По ночам раздавалось пение китов, а однажды совсем рядом всплыл кашалот. Мэрилин и Морис замерли, чтобы не спугнуть гиганта, способного перевернуть плот. Они смотрели в его большой немигающий глаз, а он смотрел на них. Мэрилин прикусила губу, чтобы не заплакать, а Морис тихо сказал: «Ну почему он просто не уйдет и не оставит нас в покое?»

«Казалось, что этот Левиафан стоял там невероятно долго, — вспоминала Мэрилин. — На самом деле вряд ли прошло больше десяти минут, но все это время мы ждали удара хвостом, который разрубит нас надвое».

Когда припасы стали иссякать, Мэрилин смастерила снасти с крючками из булавок, и они стали удить рыбу. Возле плота было столько спинорогов, что порой их можно было доставать из воды голыми руками. Потом Мэрилин научилась ловить молодых акул, которые сновали рядом. «Она сидела возле тента и от скуки прикоснулась к рылу акулы, — рассказывал Морис. — Та плыла мимо, поэтому Мэрилин провела по ней пальцем от головы до хвоста. Потом ей надоело, она схватила акулу за хвост и втащила на плот. Мы, конечно, ее съели».

На плот и лодку то и дело садились птицы. Они никогда не видели людей и совершенно их не боялись. «Для них это кончалось плохо, потому что мы их убивали и ели», — говорил Морис. В книге «Второй шанс» он писал о первой пойманной олуше: «Я подкрался совсем близко, а она даже не двинулась, только глядела своими большими глазами с какими-то идиотскими кольцами вокруг. Несколько секунд изучала меня, а потом стала чистить перья. Тогда я протянул руку и схватил ее за шею». Птица испустила крик и попыталась вырваться, но Мэрилин удержала ее.

«Чаще всего приходилось убивать черепах, что нас совсем не радовало, — признавался Морис. — Это настолько безобидные существа, которых к тому же остается все меньше». Они затаскивали сопротивляющееся животное на лодку и ножом отрезали ему голову, а потом с огромным трудом снимали панцирь, чтобы добраться до мяса. Добычу ели сырой и, как правило, без остатка, выпивая даже кровь.

«На плоту не было ни уединения, ни секретов, ни комплексов, — писала Мэрилин. — Но каким-то странным образом в полной изоляции мы обрели покой. Мы сбросили оковы так называемой цивилизации и вернулись к простому доисторическому образу жизни».

Дважды начинался шторм. Дождь не прекращался целую неделю, рыба перестала клевать, и спасшимся пришлось затянуть пояса. Лодка переворачивалась три раза, компас смыло в море, а емкости для пресной воды потерялись. Во время бури Морис свалился за борт, а когда выбрался, обнаружил, что все рыболовные снасти утонули.

На 45-й день дрейфа плот стал двигаться в сторону Панамы, однако через 20 дней его подхватило другое течение и снова понесло в мертвую зону посреди Тихого океана. В какой-то момент они даже попробовали запрячь в плот морских черепах. Ничего не вышло: животные не привыкли к слаженной работе и тянули его в разные стороны.

И плот, и лодка, не рассчитанные на долгое использование, трещали по швам. В довершение всего на 51 день надувную лодку продырявил самодельный крючок. Вскоре прохудился и плот. Мэрилин и Морису приходилось постоянно вычерпывать воду и подкачивать выходящий воздух.

К концу плавания они сильно похудели и едва держались на ногах. Из-за солнечных ожогов и постоянного контакта с соленой водой их кожу покрывали болезненные язвы. Морис серьезно заболел: он кашлял кровью, а однажды из-за сильного жара несколько дней почти не приходил в сознание

«Большую часть времени на нас не было никакой одежды, — вспоминала Мэрилин. — У нас осталось по рубашке на каждого, пара шорт, один свитер и пара трусов. Все это мы хранили в брезентовой сумке и надевали рубашки только вылезая наружу, чтобы не обгореть на солнце. Они пропитались солью и натирали кожу».

30 июня Мэрилин разбудила Мориса и сказала, что слышит шум мотора. Он неохотно выглянул наружу и увидел неподалеку рыболовное судно. Мэрилин перебралась на лодку и так отчаянно махала руками, что она черпала воду. До корабля было не больше 800 метров, но, как и все остальные, он шел мимо. «Брось, побереги силы, — сказал Морис. — Наша жизнь теперь здесь, в море, среди рыб, птиц и черепах».

Мэрилин смотрела на удаляющихся рыбаков и шептала: «Пожалуйста, не уплывайте». Корабль медленно развернулся и направился к ним.

Плот заметили с корейского судна «Вольми 306», которое возвращалось в Пусан после двух лет в Атлантике. Когда оно подошло поближе, один из рыбаков крикнул с палубы: «Знаете английский?»

«Если русские, большая проблема!» — добавил другой.

«Мы вообще из Англии!» — ответила Мэрилин.

Истощенных мореплавателей подняли на борт. «Они ничего не говорили, только сползли на палубу и всхлипывали от счастья», — вспоминал капитан судна. Корейские рыбаки выходили их и через несколько недель высадили на Гавайях.

После возвращения Морис и Мэрилин написали книгу о 117 днях, которые они провели на плоту. Гонорара хватило на новую яхту, которую назвали Auralyn II. В 1975 году супруги отправились в новое плавание и все-таки побывали в Патагонии. Спустя пять лет Морис и Мэрилин вернулись в Англию и обосновались в городке Лимингтоне на берегу Ла-Манша. Они продолжали путешествовать, объездили всю Европу и увлеклись альпинизмом.

В 2002 году Мэрилин умерла от рака. Когда ее не стало, Морис часто вспоминал те дни в открытом океане. Страхи ушли в прошлое, и осталось лишь фантастическое приключение, которое он пережил вместе с любимой. Незадолго до смерти он дал интервью, в котором признался, что хотел бы снова оказаться на том плоту. «Это было чудесно, — сказал Морис. — Я никогда не был настолько близок к природе».

Тихий океан. Киты и их враги

Продолжаем наше морское путешествие. Наверное именно это свидание с китами было самым впечатляющим за всю поездку. Я первый раз в

жизни увидел косаток и китов. Это невероятно величественные ребята. Знали бы вы, с каким усердием мы всматривались в свинцовую гладь

океана, высматривая китов! Наверное все глаза до слез натерли. А когда раздался крик — «киты. », счастью не было предела…

Фотографии и текст Антона Петруся

2. Это невероятное зрелище, когда над водой показывается китовый плавник. Безумно красиво и грациозно он проскальзывает над поверхностью

и уходит под воду.

3. Если я не ошибаюсь, то нам показалась пара горбатых китов (горбачей). Они встретились нам где-то на пол-дороге к бухте Русской.

4. Когда киты ныряли, мы вглядывались в воду, пытаясь понять где они вынырнут. И параллельно снимали все что под руку попадется. Вот тупик

5. Снова кит! На этот раз его хвост ) Это было сродни настоящей охоте — стоишь с камерой наготове, и чуть только показался кит — сразу

6. Нечто такое я и планировал снять — китов на фоне «домашних» вулканов — Авачинского и Корякского. А тут еще и со столбом воды. Класс )

7. Вот один из них показал ховст с белыми пятнами. Эта особь очевидно старшая в паре.

8. Наконец оба кита показались над водой одновременно. И приходится плыть дальше, к сивучам, рыбалке, ухе…

9. А на обратном пути судьба преподнесла нам подарок — косаток! Собственно все и затевалось ради них и китов ) Вдвойне приятно, что первым

их увидел я — далеко на горизонте. Наш капитан говорил, что косатки ближе к вечеру держатся ближе к берегу,в поисках пищи.

10. Хотелось конечно снять косатку, прыгающую из воды. Но это случается только во время брачных игр. А они весной. Но и просто увидеть

косатку, в паре метров от носа корабля — большое счастье для нас )

11. Красотка показала свой белый бочок ) Настоящая косатка, не фотошоп )

12. Это потрясающее животное, невероятно красивое и грациозное!

13. Косатки тоже плыли парами. Интересно кто они друг другу? Семья, или какой-то иной вид взаимоотношений?

14. Вот они — мой любимый кадр с парочкой. Показались одновременно над водой.

15. Крупный план. Первый опыт съемки показал, что объектив должен иметь быструю систему фокусировки, а фотограф крепкие руки и зоркий

глаз. В болтанку очень тяжело просто попасть объективом в нужную сторону. А ведь еще периодически нужно держаться за катер, иначе улетишь))

16. Но было очень и очень круто.. Впечатлений — на всю жизнь… На прощание нам снова показалась уже знакомая пара китов. попрощались..

Большие и добрые: 5 лучших туров для плавания с китами

Хороший отдых сегодня — это больше, чем горизонтальная статика на шезлонге с 9-градусным напитком в руках. Настоящее приключение подразумевает праздность не меньше, чем аскезу; релакс не меньше, чем экстрим. Наметившийся тренд вовремя уловило бюро приключений Team Trip , специализирующееся на необычных научно-познавательных путешествиях в дикой природе. Прогулка на коньках по Байкалу, лавирование по краю вулканических кратеров, плавание с китами или акулами — это тебе не горячий песок Турции, втиснутый в пошлое All inclusive. Здесь эстетика гармонирует с этикой, удовольствие — с духовностью. В данном контексте особенно значим проект Whale Watching Russia , целевой функцией которого является наблюдение за китами и их защита. В его рамках проводятся экспедиции в уникальные регионы обитания китообразных по всему миру. Воочию увидеть косаток, горбатых, серых, гренландских и синих китов, кашалотов и белух — это только часть из того, что предлагают путешествия Whale Watching Russia. Фоном идут чудесные пейзажи Камчатки, острова Шри-Ланка и Азорских островов, Норвегии или Королевства Тонга. Впрочем, сейчас мы намерены рассказать тебе о каждом из них подробно.

Камчатка

Может, это и парадокс, но чтобы увидеть одно из самых красивых мест в России, нужно отправиться на самый край страны, в вулканическую обитель — Камчатку. Это тот случай, когда доступ к красивым пейзажам не прегражден визовым барьером. Омываемая Охотским морем и Тихим океаном, Камчатка представляет собой разнообразие природных явлений: снежные вершины опоясывают исписанный горными реками ландшафт, а местная флора и фауна по своему содержанию напоминают гигантский заповедник. Тур начинается с бухты Русская, а затем движется на север, к скалистому и суровому мысу Шипунскому, скрывающему множество природных достопримечательностей. Увидев действующие вулканы, преодолев горячие источники и палаточный лагерь на мысе Зелёный, ты достигнешь конечной цели путешествия: плавание с самым красивым (и весьма обидчивым) китом на свете — косаткой.

Шри-Ланка

11-дневный тур на Шри-Ланку приготовил для тебя столько приключений, что хватило бы еще на одну серию «Индианы Джонса». Встретит тебя бирюзовый берег Тринкомали; с него же и начнется дальнейшее путешествие, в котором тебе предстоит познакомиться с античными руинами, заняться дайвингом на Pigeon Island, побывать в сафари Kaudulla и увидеть самую большую в мире единовременную концентрацию слонов (до 200 особей), а также забраться на скальное плато в центре острова Sigiriya. Тур по Шри-Ланке предоставляет обширную программу для плавания с китами — здесь обитает 26 видов китообразных. Среди них самые известные представители морских гигантов — синие киты и кашалоты. Впрочем, помимо этих «крупышей», ты сможешь увидеть дельфинов, черепах и знаменитого «морского дьявола» манта (вид скатов гигантского размера).

Тонга

Одно из самых нетронутых цивилизацией мест на планете — Королевство Тонга — до сих пор несет в себе исторический дух мореплавания. В этом сотканном из десятков небольших островов архипелаге в Тихом океане собрано все самое лучшее, что может предложить экзотический отдых. В это место самки китов приплывают рожать и в ноябре уплывают в Антарктиду. Поэтому, помимо прогулок на внедорожнике по джунглям, ты, конечно, сможешь поплавать с китами. И станешь свидетелем того, как они появляются на свет.

Норвегия

Норвегия — одно из самых уникальных мест на планете, олицетворение красоты севера, страна северного сияния, колыбель пейзажного лоска и экономического благополучия. Мы можем говорить об этой стране много, прибегая к самым изощренным эпитетам, но ничто не передаст очарование Норвегии лучше, чем путешествие в эту страну. Team Trip предоставляет возможность реализовать последнее, на редкость удачно объединив в свой уникальный тур все достоинства скандинавского полуострова. Но поскольку Норвегия является морской страной, путешествие по ней прежде всего подразумевает обширное взаимодействие с водной фауной. Огромные косяки сельди, стаи черных дельфинов (гринды), многочисленные морские птицы — это лишь одна сторона водной экскурсии вдоль норвежского берега. А вторая — это прогулки с китами и косатками, благо что и тех, и других в Норвегии хватает. Финвалы, сейвалы, малые полосатики — если ты впервые о них слышишь (как мы), то это еще один аргумент поехать в норвежский тур. Ещё одно интересное зрелище — то, как киты охотятся. Да, ты, наверное, скажешь, что на криль (маленьких рачков) не нужно охотиться. Отвечаем: нужно. Киты, погрузившись на глубину, выдыхают воздух, который многочисленными пузырями поднимается к поверхности. Рачки боятся, сбиваются в стаю. В общем, это нужно смотреть. Поэтому скорее в Норвегию, пока киты не перестали завтракать.

Азорские острова

Азорские острова по праву можно назвать кульминацией нашего списка, ведь это то самое место, куда едут, чтобы в первую очередь наблюдать за китами. Хотя справедливости ради стоит отметить, что здесь и кроме китов есть на что посмотреть. Красота этого архипелага с его монументальными вершинами, густыми лесами и архитектурными скалами способна очаровать даже самого закостенелого урбаниста. А насыщенная китовая программа в дополнение ко всему полностью оправдывает многочасовой перелет и прочие сопутствующие издержки. Экспедиция на частной лодке вдоль громоздящихся кашалотов, сейвалов, финвалов, горбатых китов или дельфинов — зрелище столь же красивое, как и удивительное. Вкупе с экскурсией на острова Сан Мигель, Фаял и Пику с их девственным ландшафтом и кинематографичными панорамами Азорские острова становятся жирным курсивом в перечне международных туров.

Моби Дик, или Белый Кит (др. изд.) (9 стр.)

«При первом же ударе из сердца с огромной силой забила струя крови. Всего вытекло галлонов пятнадцать».[39]

Джон Хантер «Отчёт об анатомировании туши кита (небольших размеров)»

«Аорта кита превосходит в диаметре самую толстую водопроводную трубу у Лондонского моста, и вода, бегущая по этой трубе, значительно уступает в скорости и напоре струе крови, изливающейся из сердца кита».[40]

«Кит — это млекопитающее, не имеющее задних конечностей».[41]

«На сорок градусов южнее мы заметили кашалотов, но не начинали промысла до самого 1-го мая, когда море было буквально усеяно ими».

Колнет. «Плаванье в целях дальнейшего расширения китобойного промысла»

«В лето 1690-е несколько человек стояли на высоком холме и смотрели, как киты резвятся и пускают фонтаны; и один человек сказал, указывая рукой в морскую даль: там лежит зелёное поле, куда дети наших внуков отправятся добывать свой хлеб».

Овид Мэйси. «История Нантакета»

«Я построил домик для нас с Сюзанной и в виде готической арки ворот поставил китовую челюсть».

Готорн. «Дважды рассказанные истории»

«Она пришла ко мне, чтобы посоветоваться насчёт памятника человеку, которого она любила в юности и которого тому уже лет сорок назад убил кит в Тихом океане».

«Нет, сэр, это Настоящий Кит, — ответил Том, — я видел его фонтан; он выпустил к небу две радуги, до того красивые, что всякому христианину на загляденье. Эта зверюга полна маслом, что твой спермацетовый бочонок».[44]

«Были поданы различные газеты, и, просматривая берлинские театральные новости, мы узнали, что там появляются на сцене морские чудовища и киты».[45]

Эккерман. «Разговоры с Гёте»

«Ради Бога, мистер Чейс! что случилось?» — Я ответил: «Судно столкнулось с китом, и корпус пробит».

«Описание гибели китобойца „Эссекс“ из Нантакета, на которого напал в Тихом океане большой кашалот, составлено Оуэном Чейсом из Нантакета, старшим помощником капитана на упомянутом судне». Нью-Йорк, 1821

«Общая длина линей, вытравленных со всех вельботов, занятых ловлей одного только кита, составила 10 440 ярдов, или почти шесть английских миль…

Кит имеет обыкновение потрясать по временам в воздухе своим чудовищным хвостом, который щёлкает, словно бич, и звук этот разносится над водой на расстояние трёх-четырёх миль».[47]

«Разъярённый от боли, которую причиняют ему эти новые нападения, кашалот принимается бешено кружиться в воде; он подымает свою огромную голову и, широко разинув пасть, разгрызает всё, что ни подвернётся; он бросается на вельботы и гонит их перед собой со страшной скоростью, ломая и топя их ударами могучего лба.

…Достойно всяческого удивления, что повадки столь интересного и, с коммерческой точки зрения, столь важного животного (каким является кашалот) совершенно или почти совершенно не привлекают внимания тех, весьма многочисленных, и подчас учёных, наблюдателей, которые за последние годы, безусловно, имели немало отличных возможностей наблюдать их поведение».

Томас Бийл. «История кашалота», 1839

«Кашалот (Спермацетовый кит) не только вооружён значительно лучше Настоящего (Гренландского) кита, так как он располагает смертоносными орудиями на обеих оконечностях своего тела, но к тому же гораздо чаще проявляет склонность пустить в ход эти орудия, что и проделывает с таким бесстрашием и коварством, что его считают самой опасной из всех известных разновидностей китового племени».

Фредерик Дебелл Беннетт. «Промысловое плаванье вокруг света», 1840

— Фонтан на горизонте! — раздаётся с мачты.

— Где? — спрашивает капитан.

— Три румба под ветер, сэр.

— Лево руля! Так держать!

— Есть так держать, сэр!

— Эй, дозорный! А сейчас ты его видишь?

— Да, да, сэр! Их там целое стадо кашалотов! И фонтаны пускают, и из воды скачут.

— Как что увидишь — подавай голос!

— Есть, сэр. Вон фонтан! Ещё — ещё — ещё один!

— Мили две с половиной.

— Гром и молнии! Так близко! Свистать всех наверх!»

Дж. Росс Браун. «Зарисовки во время китобойного плаванья», 1846

«Китобойное судно „Глобус“, на борту которого произошли те ужасные события, какие мы собираемся здесь изложить, было приписано к острову Нантакету».

Описание бунта на корабле «Глобус», составленное Лэем и Хази, единственными уцелевшими членами команды, 1828 от Р. X.

Источники:

http://quibbll.com/yumor/rybaki-v-tihom-okeane-prinyali-tushu-mertvogo-kita-za-korabl-prisheltsev/42839/
http://www.litmir.me/br/?b=19574&p=11
http://pikabu.ru/story/muzh_i_zhena_117_dney_vyizhivali_na_plotu_v_okeane_im_peli_kityi_i_pomogali_cherepakhi_7090672
http://fotorelax.ru/tihij-okean-kity-i-ih-vragi/
http://brodude.ru/bolshie-i-dobrye-5-luchshih-turov-dlya-plavaniya-s-kitami/
http://dom-knig.com/read_432965-9